екатерина мусихина
В ледяных просторах Арктики:
как осваивали Северный морской путь
как осваивали Северный морской путь
От Европы до Азии. От Мурманска до Чукотки. От Карских ворот до бухты Провидения. Он проходит через 6 морей и более 70 портов. Длинный и жизненно важный маршрут –
Северный морской путь.
Почти 100 лет он обеспечивает транспортировку грузов и полезных ископаемых из одной части России в другую, несмотря на сложные климатические условия и технические трудности. Сегодня ставятся ещё более масштабные цели: расширение пути до 14 тысяч километров, включение новых портов и сухопутных дорог от Санкт-Петербурга до Владивостока.
Но всё, что есть сейчас, было бы невозможно без подвига бесстрашных первопроходцев.
Пленник севера
«Панорамы одна другой сказочнее открываются перед путешественником, попавшим в эти места. На первом плане он видит кружево прибоя мятущихся океанских волн. Тут все кипит и клокочет. Берег — черные шиферные или диабазовые скалы, — вы вспоминаете картину Беклина — «Остров Мертвых» — как будто оттуда сошли эти скалы. Здесь опасные места для морехода. Он старается обогнуть их подальше. Но не прибрежные скалы останавливают взгляд, не страсть и борьба волн с камнем, а покой, какой-то неземной покой там, дальше скал, где строгой линией гор оволнилось небо, где бело-матовая, девственная чистота горной цепи прорезана только фиолетовыми скосами и застывшими реками голубых ледников. Туда тянется глаз и следит, как меняется панорама, как в нежном сумраке вечера-дня выделяется в подчеркнутой морем белизне вся вставшая из него земля, как за новым поворотом, из-за мыса выплывает новая страна и чудится, — вы у входа в новое царство и скоро, скоро будете у алтаря красоты, досказанной до конца».
— Н.В. Пинегин
«Панорамы одна другой сказочнее открываются перед путешественником, попавшим в эти места. На первом плане он видит кружево прибоя мятущихся океанских волн. Тут все кипит и клокочет. Берег — черные шиферные или диабазовые скалы, — вы вспоминаете картину Беклина — «Остров Мертвых» — как будто оттуда сошли эти скалы. Здесь опасные места для морехода. Он старается обогнуть их подальше. Но не прибрежные скалы останавливают взгляд, не страсть и борьба волн с камнем, а покой, какой-то неземной покой там, дальше скал, где строгой линией гор оволнилось небо, где бело-матовая, девственная чистота горной цепи прорезана только фиолетовыми скосами и застывшими реками голубых ледников. Туда тянется глаз и следит, как меняется панорама, как в нежном сумраке вечера-дня выделяется в подчеркнутой морем белизне вся вставшая из него земля, как за новым поворотом, из-за мыса выплывает новая страна и чудится, — вы у входа в новое царство и скоро, скоро будете у алтаря красоты, досказанной до конца».
— Н.В. Пинегин
Представьте, что вы собираетесь туда, где никто до вас не был. Средств нет. Маленькое судно и небольшой экипаж. Вы едете в неизвестность, где каждый день может стать последним.
Звучит безумно. Но для Георгия Седова желание «водрузить русский флаг на Северном полюсе» стало делом жизни.
27 августа 1912 года судно «Святой великомученик Фока» из Архангельска отправилось к намеченной цели. На нём – начальник экспедиции Седов и команда из 21 человека.
Звучит безумно. Но для Георгия Седова желание «водрузить русский флаг на Северном полюсе» стало делом жизни.
27 августа 1912 года судно «Святой великомученик Фока» из Архангельска отправилось к намеченной цели. На нём – начальник экспедиции Седов и команда из 21 человека.
Это было настолько амбициозное решение, что гидрографическое управление и правительство отказали в финансировании экспедиции. Но идти против чьей-то воли для Седова было не ново: в 17 лет он ушел из дома, чтобы стать моряком. Нашлись и те, кто поддержал бесстрашного капитана. Михаил Суворин – именно он организовал сбор пожертвований в газете «Новое время», благодаря чему экспедиция стала возможной. В составе команды были Владимир Визе, Михаил Павлов – учёные-исследователи севера. Николай Пинегин – писатель, художник и фотограф, запечатлевший путешествие в снимках и зарисовках. В своём дневнике он признавался:
“
Мы-то мечтали: скоро увидим Землю Франца-Иосифа, поставим свой корабль у ее белых берегов, а вместо того — стоянка где-то в Белом море! Вместо открытия новых земель открытие все новых неприятностей: там — сильные удары волн повыбивали конопатку из борта, тут разбилась бочка машинного масла; засорилась паровая помпа, и в трюме сразу скопилось на 40 дюймов воды, — надо откачивать ручными насосами, чтоб не залило топки и не потопило бы вконец механиков.
Здесь устроили зимовку, отсюда планировалось движение к Северному полюсу – по льду или на корабле. Однако достичь его не удалось. К тому моменту Георгий Седов уже был серьезно болен. Отказываться от своей цели он не стал, и с двумя матросами отправился к полюсу на собачьих упряжках. Среди льдов, с компасом в руке, спустя 20 дней дороги Седов скончался. Наверное, только так он мог закончить свой путь: дойти до полюса или навсегда остаться пленником севера.
Север сразу показал своё истинное лицо. Экипаж постоянно сталкивался с проблемами: метель, лёд, сильный мороз и медведи. К тому же не хватало продовольствия и топлива: грузоподъёмность судна не позволила взять достаточное количество припасов, часть из них пришлось выгружать перед самым отъездом.
К сентябрю 1913 года «Святой Фока» добрался до земли Франца-Иосифа – плановой точки маршрута.
К сентябрю 1913 года «Святой Фока» добрался до земли Франца-Иосифа – плановой точки маршрута.
Экспедиция Георгия Седова до сих вызывает неоднозначные оценки. Некоторые называют её «самоубийством Седова». Другие – обвиняют царское правительство, которое не оказало помощь. Но что можно сказать однозначно – экспедиция не была безрезультатной: большая часть команды вернулась домой и привезла ценные метеорологические материалы, карты островов и побережий. И дала понять главное: Арктика суровее, чем может показаться.
Покоритель льдов
«...«Полярная стрела» мчалась между унылыми болотистыми перелесками и уносила меня все дальше от нежных белых ночей Ленинграда к еще более светлым северным. Тревога не покидала меня. Мне предстояло давать консультации, иначе говоря, отвечать на все возникающие у руководителей морскими операциями вопросы, связанные с ледовым режимом. У меня должны были сосредоточиваться все самые последние сведения о состоянии льдов на трассе по наблюдениям с самолетов, плавающих судов, судов ледового патруля, полярных станций. По требованиям командования надлежало разрабатывать краткосрочные ледовые прогнозы.
Всё это было ясно. Но что практически за этим скрывалось? Неизвестность волновала и беспокоила меня, вместе с тем она таила какую-то своеобразную заманчивость, делала все предстоящее еще более интересным».
– М. М. Сомов
«...«Полярная стрела» мчалась между унылыми болотистыми перелесками и уносила меня все дальше от нежных белых ночей Ленинграда к еще более светлым северным. Тревога не покидала меня. Мне предстояло давать консультации, иначе говоря, отвечать на все возникающие у руководителей морскими операциями вопросы, связанные с ледовым режимом. У меня должны были сосредоточиваться все самые последние сведения о состоянии льдов на трассе по наблюдениям с самолетов, плавающих судов, судов ледового патруля, полярных станций. По требованиям командования надлежало разрабатывать краткосрочные ледовые прогнозы.
Всё это было ясно. Но что практически за этим скрывалось? Неизвестность волновала и беспокоила меня, вместе с тем она таила какую-то своеобразную заманчивость, делала все предстоящее еще более интересным».
– М. М. Сомов
Это был 1939 год. После экспедиции Седова прошло два десятилетия – изучение арктических территорий сильно продвинулось вперёд. Было осуществлено первое сквозное плавание по Северному морскому пути за одну навигацию – то есть плавание в течение летних месяцев, когда путь проходим для судов. Это доказало его практическую применимость.
В условиях предстоящей войны освоение маршрута стало критически важно: по Северному морскому пути осуществлялся проход боевых кораблей, транспортировка грузов, боеприпасов, топлива. Поэтому совсем неслучайно было решено пройти двойное сквозное плавание – с запада на восток и обратно. Именно туда – к началу плавания – на «Полярной стреле» мчался взволнованный Михаил Сомов. Но неизвестность беспокоила не только его. Для всех это было впервые.
В условиях предстоящей войны освоение маршрута стало критически важно: по Северному морскому пути осуществлялся проход боевых кораблей, транспортировка грузов, боеприпасов, топлива. Поэтому совсем неслучайно было решено пройти двойное сквозное плавание – с запада на восток и обратно. Именно туда – к началу плавания – на «Полярной стреле» мчался взволнованный Михаил Сомов. Но неизвестность беспокоила не только его. Для всех это было впервые.
Путь, с которого он не сходил до конца своей жизни.
С морем Сомов был связан с детства. Отец – учёный-ихтиолог – занимался изучением рыб. В 1928 вся семья переехала во Владивосток, так как отцу предложили работу в Тихоокеанском институте рыбного хозяйства и океанографии. Здесь же и начался морской путь Сомова.
Правда, прирождённой безумной страсти к дальним плаваниям, как Седов, он не имел. Его тянуло к Азовскому морю. Но всё изменилось внезапно, когда его попросили «в самом срочном порядке заняться исследованиями ледового режима наших арктических морей» с тем, чтобы составить долгосрочный ледовый прогноз по всей трассе Северного морского пути. С этого момента море открылось Сомову с другой стороны – холодной, суровой и опасной. Но это его не остановило.
Правда, прирождённой безумной страсти к дальним плаваниям, как Седов, он не имел. Его тянуло к Азовскому морю. Но всё изменилось внезапно, когда его попросили «в самом срочном порядке заняться исследованиями ледового режима наших арктических морей» с тем, чтобы составить долгосрочный ледовый прогноз по всей трассе Северного морского пути. С этого момента море открылось Сомову с другой стороны – холодной, суровой и опасной. Но это его не остановило.
Уже в 1938 году он осуществлял разведку с высоты – летал над северными просторами: сибирской тайгой и тундрой, лентой Енисея, Карским морем, островом Диксона – важным узловым пунктом Северного морского пути.
“
Не скрою, первые минуты полёта я пребывал в несколько обалдевшем состоянии. Прежде всего, одуряюще действовал рёв моторов, особенно сильно сказавшийся вначале, когда уши мои не были защищены. Завершал же все дикий, ни с чем не сравнимый ветер. С непривычки не мог дышать, захлёбывался им. Он был настолько силён, что если я чуть-чуть высовывался за козырек с недостаточно плотно сжатыми губами, он сейчас же начинал их выворачивать. Пока я нашёл такое положение за козырьком, при котором голова подвергалась меньше всего ударам ветра, у меня уже заныла шея от непрерывного усилия держать голову прямо.
- Фотонегатив. Ледокол "Иосиф Сталин" в гавани о-ва Диксон. 1937
- Л. Д. Долгушин Фотография. Первая комплексная антарктическая экспедиция АН СССР (Митинг, открытие п. Мирный; с коробкой стоит Греку Х.И. рядом Голубев В.Д., справа Сомов М.М.).
- Фотография. Начальник 1-ой КАЭ АНССР М. М. Сомов за рабочим столом в жилом доме обс. Мирный. 1956
А на следующий – в тот самый год легендарного плавания – анализировал ледовую обстановку и составлял карты плавания в каюте ледокола «И. Сталин», принимая сообщения от лётчиков. Благодаря работе Сомова и других участников экспедиции все суда прошли путь – от Мурманска до Чукотки и обратно – без повреждений.
Впереди у Сомова были другие открытия, дрейф станции «Северный полюс-2» и первая советская экспедиция в Антарктиду!
Но всё начиналось здесь – в ледяных просторах Арктики.
Впереди у Сомова были другие открытия, дрейф станции «Северный полюс-2» и первая советская экспедиция в Антарктиду!
Но всё начиналось здесь – в ледяных просторах Арктики.
«За десять лет мне довелось увидеть Арктику, побывать во всех морях, узнать много нового, необычного, повидать места значительно более красивые, более величественные, чем Диксон. И все-таки этот остров для меня — олицетворение Арктики и всего того, из чего складывается ее особое очарование, ибо на Диксоне
я её впервые увидел, вначале разочаровался в ней,
а затем, привыкнув, полюбил на всю жизнь. С Диксоном у меня связаны и нежная, чуть блеклая голубая акварель ни с чем не сравнимых арктических закатов, и феерическая красота прозрачных волн цветного северного сияния, и белый воющий мрак пурги».
– М. М. Сомов
Глубина мужества
«С каждым метром «Мир-1» приближался к цели. К концу спуска скорость погружения аппарата существенно возросла. Давление на этой глубине уже превысило 400 атмосфер. Трое людей, сидящие в маленькой лодке, достигли пределов того таинственного мира, который называется дном Мирового океана. О котором грезили Жюль Верн и Конан Дойль. И в котором, пока еще на правах гостей, удалось побывать всего лишь нескольким отважным людям.
И вот наконец Володя Груздев увидел, как лучи мощных прожекторов отразились от поверхности.
– Вижу дно, – воскликнул он. – Учтите, сейчас «вспылим», – предупредил Сагалевич. Через мгновение «Мир-1» опустился на мягкое океанское ложе, подняв при этом густые клубы донного ила.
В 12 часов 08 минут мы наверху наконец получили сообщение: «Мир-1» приземлился на дне Северного Ледовитого океана на глубине 4261 метров в географической точке Северного Полюса!..
Это известие было встречено с ликованием. Люди обнимали друг друга, аплодировали кричали «Ура!». Эхо победы разнеслось над Северным полюсом. То, ради чего мы шли в эту экспедицию, свершилось. Все немного расслабились, стали шутить».
— Глубина 4261 метр. М., 2007
«С каждым метром «Мир-1» приближался к цели. К концу спуска скорость погружения аппарата существенно возросла. Давление на этой глубине уже превысило 400 атмосфер. Трое людей, сидящие в маленькой лодке, достигли пределов того таинственного мира, который называется дном Мирового океана. О котором грезили Жюль Верн и Конан Дойль. И в котором, пока еще на правах гостей, удалось побывать всего лишь нескольким отважным людям.
И вот наконец Володя Груздев увидел, как лучи мощных прожекторов отразились от поверхности.
– Вижу дно, – воскликнул он. – Учтите, сейчас «вспылим», – предупредил Сагалевич. Через мгновение «Мир-1» опустился на мягкое океанское ложе, подняв при этом густые клубы донного ила.
В 12 часов 08 минут мы наверху наконец получили сообщение: «Мир-1» приземлился на дне Северного Ледовитого океана на глубине 4261 метров в географической точке Северного Полюса!..
Это известие было встречено с ликованием. Люди обнимали друг друга, аплодировали кричали «Ура!». Эхо победы разнеслось над Северным полюсом. То, ради чего мы шли в эту экспедицию, свершилось. Все немного расслабились, стали шутить».
— Глубина 4261 метр. М., 2007
Одни изучали Арктику с земли, другие с высоты, а он – под водой.
2 августа 2007 года 6 человек погрузились на дно Северного Ледовитого океана на двух глубоководных аппаратах «Мир». Среди них – Артур Чиллингаров – доктор географических наук, полярник, учёный-океанолог. Он собирался стать механиком, но судьба распорядилась иначе – и она точно что-то знала.
Если у Сомова всё началось в Диксоне, то у Чиллингарова – в посёлке Тикси – самом северном порту России, где он работал инженером-гидрологом после окончания училища. А потом – долгие годы исследований, открытий, поражений и успехов.
2 августа 2007 года 6 человек погрузились на дно Северного Ледовитого океана на двух глубоководных аппаратах «Мир». Среди них – Артур Чиллингаров – доктор географических наук, полярник, учёный-океанолог. Он собирался стать механиком, но судьба распорядилась иначе – и она точно что-то знала.
Если у Сомова всё началось в Диксоне, то у Чиллингарова – в посёлке Тикси – самом северном порту России, где он работал инженером-гидрологом после окончания училища. А потом – долгие годы исследований, открытий, поражений и успехов.
В 1969-1971 гг. он возглавлял высокоширотную научную экспедицию «Север-21», которая доказала возможность круглогодичного использования использования Северного морского пути. А в 1985 – руководил спасательной экспедицией судна «Михаил Сомов», которое было зажато льдами у побережья Антарктиды.
Перечислять их можно бесконечно.
Но одно пропустить точно нельзя – Арктика-2007.
О погружении в воду Артур Чилингаров думал давно.
И даже пробовал нырнуть самостоятельно, еще в 70-е –
в полынью на Северном полюсе в громоздком водолазном костюме с аквалангом. Глубина — всего около тридцати метров, условия были просчитаны, план казался безупречным. Но на практике всё оказалось иначе: нырнул успешно, а вот выбраться обратно из-подо льда стало серьёзной проблемой. Ему пришлось сбросить акваланг и буквально выкарабкиваться на поверхность в одном костюме. Позднее он вспоминал, что было ощущение, будто океан удерживает его и не хочет отпускать.
И даже пробовал нырнуть самостоятельно, еще в 70-е –
в полынью на Северном полюсе в громоздком водолазном костюме с аквалангом. Глубина — всего около тридцати метров, условия были просчитаны, план казался безупречным. Но на практике всё оказалось иначе: нырнул успешно, а вот выбраться обратно из-подо льда стало серьёзной проблемой. Ему пришлось сбросить акваланг и буквально выкарабкиваться на поверхность в одном костюме. Позднее он вспоминал, что было ощущение, будто океан удерживает его и не хочет отпускать.
В 2007 всё стало намного серьезнее. Погружение на дно Северного ледовитого океана планировалось в специальных аппаратах под руководством научно-исследовательского судна. При успехе, это было бы сравнимо с выходом человека в космос – по сложности и рискованности предприятия. Дрейфующие льды и подводные течения могли повлиять на ход экспедиции в любой момент. Но страшнее всего было не само погружение, а подъём: нужно было вернуться в полынью, с которой спускался аппарат. А гарантировать это в открытом океане никто не мог.
“
Всё это Чилингаров, конечно же, хорошо понимал. Но от очередной «авантюры», как называли его экспедицию друзья и близкие, несмотря на их уговоры, не отказывался. Напротив, огромная сложность высадки на океанское дно в Северном Ледовитом океане только усиливала стремление достичь поставленной цели. Ну, а когда мечта выношена и выстрадана – с момента появления самой идеи до организации экспедиции прошло почти 9 лет – Артура Николаевича остановить так же невозможно, как атомный ледокол, взламывающий любой лёд.
Погружение на дно Северного Ледовитого океана
В итоге так и случилось – полынью некоторое время не могли найти.
И к тому же пропала связь. В какой-то момент «Мир-1» оказался прямо под судном, рядом с винтами – чем это могло закончиться, страшно представить. Но всё обошлось благополучно: экипаж всплыл, и первым из люка показался Чиллингаров.
«Мы еле-еле выбрались, – признавался потом Чилингаров. – Подъем был просто выматывающим, именно выматывающим. Я уж было начал думать, что это моя последняя авантюра. Океан не отпускает тех, кто осмеливается проникать в его глубины».
Погружение экипажа и его возвращение заняло 9 часов! С тех пор на дне океана, на глубине 43000 метров, – флаг России и послание потомкам. Для тех, кто однажды осмелится повторить подвиг и в буквальном смысле прикоснуться к Арктике.
Это море, о котором не мечтают романтики. И которому не посвящают стихи. Суровое, холодное и опасное – оно принимает самых стойких. Полярники, каждый день рискующие жизнью, для которых мороз и темнота – не аномалия, а привычное состояние, тем не менее с теплом и любовью говорят о своей работе и об Арктике. Они видят красоту там, где другие могли бы её не заметить, упустить. В северном сиянии, снежной тундре и ледяных скалах. Но главное – они готовы на всё, чтобы стать первыми там, где раньше не ступала нога человека.