Ксения кулько
Герои нашего времени
Как давно вы смотрели театральную постановку по произведению любимого автора без попытки осовременить происходящее там?
Кажется, современный театр перестает ощущать себя в полной мере современным, если не переделает что-то на свой лад в каком-то классическом произведении. Иногда это удачные ходы режиссера, но чаще бывает так, что сложный ряд метафор остается непонятен зрителям и даже заставляет их покинуть зал прямо во время спектакля, ругая на чем свет стоит тех, кто «портит великое произведение». Как относиться к таким прочтениям классики? Каждый выбирает для себя. В любом случае человека ждет «взрыв»: взрыв негодования, если он не поймет современные метафоры, взрыв озарения от осознания идеи режиссера, если ее все же удастся постичь.
Мой первый взрыв негодования произошел в одном петербургском театре, куда я пришла на постановку чеховской «Чайки». В плане сюжета все, казалось бы, близко к тексту, но... Но за актерами в глубине сцены был огромный аквариум (некая вертикальная емкость), где в воде плавал обнаженный мужчина, постоянно размахивая руками. Что хотел этим сказать режиссер для меня осталось загадкой даже спустя много лет. Что это было? Полет чайки? Крик отчаяния? Или попытка вызвать «взрыв» в головах зрителей, большинство их которых покинули зал, не досмотрев спектакль даже до середины?
«Король Лир», Ижевский драматический театр
Переехав в Удмуртскую республику, волей судьбы я оказалась на постановке шекспировского «Короля Лира». И вновь «взрыв» для тех, кто ожидал увидеть традиционное прочтение произведения английского драматурга.
Трагедия Короля Лира разворачивается не в настоящем времени, она связана с его прошлыми грехами и ошибками. На пороге смерти он думает о своей жизни, которая была наполнена предательством, грехами и лицемерием. Время в данной постановке преломляется, мы видим сразу несколько временных пластов, где прошлое смешивается с настоящим, а шекспировское время - с временем советским и почему-то даже современным (в одном из эпизодов дочери короля разговаривают друг с другом по телефону). Эти временные несостыковки сразу начинают настораживать: само время на сцене течет так, как песок в песочных часах. Именно такая мысль возникает при взгляде на сцену, покрытую чем-то белым и сыпучим. Еще более странные ассоциации вызывает шкаф, лежащий посередине сцены и напоминающий гроб, а позже оказывающийся подвешенным: из него начинает высыпаться песок равномерной струей, символизируя то ли быстротечность жизни, то ли бесцельность прожитых лет короля.
Песок обыгрывается еще в одной сцене: при передаче королем наследства своим дочерям. Они получают по куску земли в буквальном смысле: слуги выносят по мешку и высыпают им и их мужьям на головы белый песок, в потоках которого герои радостно купаются, а их действия напоминают ритуальные омовения.
Трагедия Короля Лира разворачивается не в настоящем времени, она связана с его прошлыми грехами и ошибками. На пороге смерти он думает о своей жизни, которая была наполнена предательством, грехами и лицемерием. Время в данной постановке преломляется, мы видим сразу несколько временных пластов, где прошлое смешивается с настоящим, а шекспировское время - с временем советским и почему-то даже современным (в одном из эпизодов дочери короля разговаривают друг с другом по телефону). Эти временные несостыковки сразу начинают настораживать: само время на сцене течет так, как песок в песочных часах. Именно такая мысль возникает при взгляде на сцену, покрытую чем-то белым и сыпучим. Еще более странные ассоциации вызывает шкаф, лежащий посередине сцены и напоминающий гроб, а позже оказывающийся подвешенным: из него начинает высыпаться песок равномерной струей, символизируя то ли быстротечность жизни, то ли бесцельность прожитых лет короля.
Песок обыгрывается еще в одной сцене: при передаче королем наследства своим дочерям. Они получают по куску земли в буквальном смысле: слуги выносят по мешку и высыпают им и их мужьям на головы белый песок, в потоках которого герои радостно купаются, а их действия напоминают ритуальные омовения.
Лиру важно, чтобы дочери включились в игру фиктивной передачи власти. Порядок нарушает Корделия, которая любит отца «как долг велит», слова девушки звучат негромко, но весомо, в отличие от речей ее сестер. Но Лир/ Эдмонд, уничтоживший своего отца, не знает, что такое долг, а значит, не понимает дочь. В его извращенной системе ценностей любовь и почтение можно купить, вывалив на дочерей по мешку песка-наследства и при этом остаться любимым ими королем.
Одна из временных петель происходит как раз после процедуры передачи земель. На заднем плане кто-то вколачивает гвозди в ящик, напоминающий гроб, пока ликуют две дочери Лира и пока Лир унижает Корделию. Внезапно ящик (гроб?) взмывает в воздух и мерно раскачивается почти до конца постановки, из него вытекает песок времени, и тогда мы окунаемся в воспоминания Лира. Мальчишки Эдмонд и Эдгар возятся в песке где-то на пляже, а Глостер приносит им по вафельному стаканчику мороженого… Но идиллия быстро заканчивается, когда слышны разрывы гранат. Пока звучит метроном и рвутся гранаты времен Второй Мировой войны, зрители робко интересуются друг у друга, точно ли на Шекспира они пришли.
Одна из временных петель происходит как раз после процедуры передачи земель. На заднем плане кто-то вколачивает гвозди в ящик, напоминающий гроб, пока ликуют две дочери Лира и пока Лир унижает Корделию. Внезапно ящик (гроб?) взмывает в воздух и мерно раскачивается почти до конца постановки, из него вытекает песок времени, и тогда мы окунаемся в воспоминания Лира. Мальчишки Эдмонд и Эдгар возятся в песке где-то на пляже, а Глостер приносит им по вафельному стаканчику мороженого… Но идиллия быстро заканчивается, когда слышны разрывы гранат. Пока звучит метроном и рвутся гранаты времен Второй Мировой войны, зрители робко интересуются друг у друга, точно ли на Шекспира они пришли.
“
«Шекспир безграничен, и, «вкапываясь» в его драматургию, обнаруживаешь, что вывести она тебя может в совершенно непредсказуемую сторону. Наш «Король Лир» – про то, что человек конечен. Про невозможность смириться с этим фактом…
Человек, узнав о своей скорой смерти, пытается пересмотреть, переосмыслить прожитую жизнь. Страсти еще кипят в нем, но силы и разум покидают. Он вспоминает юность, наполненную страстями и грехами. События прошлого и настоящего преломляются в его сознании в историю короля, раздавшего свое царство дочерям. Действие происходит в сознании умирающего человека, перед встречей с вечностью.
Мы пытаемся рассказать эту историю языком поэзии и метафоры. Недоговаривая, оставляя пространство для работы воображения зрителя».
Человек, узнав о своей скорой смерти, пытается пересмотреть, переосмыслить прожитую жизнь. Страсти еще кипят в нем, но силы и разум покидают. Он вспоминает юность, наполненную страстями и грехами. События прошлого и настоящего преломляются в его сознании в историю короля, раздавшего свое царство дочерям. Действие происходит в сознании умирающего человека, перед встречей с вечностью.
Мы пытаемся рассказать эту историю языком поэзии и метафоры. Недоговаривая, оставляя пространство для работы воображения зрителя».
«Король Лир», Ижевский драматический театр
История действительно наполнена многочисленными символами. Текст звучит как проза, на него ложится функциональная нагрузка. Метафоры же отданы визуальному ряду. Одна из них касается шекспировской фразы: «Колесо судьбы свершило свой оборот…» (слова из V акта, сцены 3). Эта фраза оживает перед нами в виде огромных колес-катушек, на которых каждый герой сначала буквально вплывает на сцену, крутя собственное «колесо судьбы». В другой страшной сцене колесо становится действительно основным элементом сценографии: эти катушки давят, сминают персонажей, прокатываясь по ним. Это образ рока, который наказывает тех, кто мнит себя хозяином судьбы. Чтобы остановить бесконечное кружение нужно волевое усилие: воспоминание о своей жизни и осознание ошибок. Но не всем героям дано это сделать. И самые близкие люди оказываются вычеркнуты из окружения. В спектакле это происходит буквально, с помощью не менее странного образа: Король Лир заклеивает людям лица черным скотчем крест на крест.
На лицах изгнанников, сначала Корделии, затем Кента и Эдгара, черные полосы выглядят не только как знак изгнанничества, но и как знак маскарада, который предпринимает каждый из этих героев. Эдгар изображает бедного Тома, Корделия почему-то прикидывается шутом, словно в традициях шекспировского театра, где принцессу и «дурака» играл один артист.
На лицах изгнанников, сначала Корделии, затем Кента и Эдгара, черные полосы выглядят не только как знак изгнанничества, но и как знак маскарада, который предпринимает каждый из этих героев. Эдгар изображает бедного Тома, Корделия почему-то прикидывается шутом, словно в традициях шекспировского театра, где принцессу и «дурака» играл один артист.
Все действие, строго говоря, происходит в воспоминаниях Лира. Старик Лир и мальчишка Эдмонд почти всегда на сцене вместе. Это единый образ человека, попавшего во временную петлю, в которой он победитель и побежденный, палач и жертва, словно в его судьбе совпали две фазы движения Колеса Фортуны.
Современные режиссеры не могут не поразмышлять о том, кто Лир сегодня. В данном спектакле возникает тема обретения памяти, а вместе с ней и ответственности за прошлые грехи. Безусловно, сюжет современный. Попытка подчеркнуть актуальность произведения решена странным способом. Спектакль постоянно мигрирует на другую территорию и в другие временные пласты, где есть сотовые телефоны, рвутся гранаты Второй Мировой войны, а Глостера допрашивают в застенках НКВД. Уже знакомые зрителю катушки внезапно превращаются в столы следователей и секретарш, выстукивающих на печатной машинке обвинение в шпионаже в пользу Франции. Закадрово звучит голос Сталина, а Глостер совершает свои зверства под «Песню о встречном» Б. Корнилова.
Украшает ли спектакль такое путешествие по разным эпохам? Большой вопрос. Но таковы герои нашего времени. И зрители нашего времени. Может быть, это наша вина в том, что классическое произведение будет нам непонятным, если не будет чего-то «на злобу дня»? В любом случае, в наших театрах все реже и реже встретишь зрителя, у которого после спектакля не случился бы внутренний «взрыв».
Современные режиссеры не могут не поразмышлять о том, кто Лир сегодня. В данном спектакле возникает тема обретения памяти, а вместе с ней и ответственности за прошлые грехи. Безусловно, сюжет современный. Попытка подчеркнуть актуальность произведения решена странным способом. Спектакль постоянно мигрирует на другую территорию и в другие временные пласты, где есть сотовые телефоны, рвутся гранаты Второй Мировой войны, а Глостера допрашивают в застенках НКВД. Уже знакомые зрителю катушки внезапно превращаются в столы следователей и секретарш, выстукивающих на печатной машинке обвинение в шпионаже в пользу Франции. Закадрово звучит голос Сталина, а Глостер совершает свои зверства под «Песню о встречном» Б. Корнилова.
Украшает ли спектакль такое путешествие по разным эпохам? Большой вопрос. Но таковы герои нашего времени. И зрители нашего времени. Может быть, это наша вина в том, что классическое произведение будет нам непонятным, если не будет чего-то «на злобу дня»? В любом случае, в наших театрах все реже и реже встретишь зрителя, у которого после спектакля не случился бы внутренний «взрыв».