Имя Афанасия Никитина известно нам ещё со школы. Все мы знаем его как тверского купца, совершившего путешествие в Индию. Кто-то добавит, что жил он в XV веке. А особенно сообразительный школьник вспомнит, что после себя он оставил ряд воспоминаний, которые впоследствии были объединены в книгу, ставшую настоящим достоянием древнерусской литературы – «Хождение за три моря».

Все это настолько знакомо, что воспринимается как данность – словно выученный в начальной школе пример, который не забудется на протяжении всей жизни. Однако за привычными строками учебника может скрываться множество неожиданных подробностей. В их силах перевернуть наше сознание и показать путешествие Афанасия Никитина с совершенно неожиданной стороны.

Начнем с классического описания его странствий. В XV веке Афанасий Никитин со своими товарищами, тверскими и московскими купцами, спустились по Волге из Твери в Астрахань, пересекли Каспийское море и через Индийский океан достигли Индии.

Далее мы начинаем обращаться к «Хождению за три моря» и обнаруживаем интересные подробности. Прежде всего, мы узнаем о том, что первоначально Афанасий Никитин держал путь на Северный Кавказ. Перед поездкой он взял в долг у местных купцов какое-то количество денег и товара, чтобы там на ярмарках что-то продать, а что-то купить. А уже дома, на Руси, перепродать с большой наценкой, раздать долги и оставить полученную прибыль.

Всего в Индии путешественники прожили около трех лет и побывали во многих городах. И как мы уже поняли, попал туда Афанасий Никитин совершенно случайно (в отличие от португальского мореплавателя Васко да Гамы, например). Однако эта случайность создала одно из самых интересных и важных произведений древнерусской литературы – «Хождение за три моря». Именно в эту книгу были объединены все сохранившиеся записки Афанасия Никитина.

В них он описывает обычаи, культуру и верования народов Индии. Большая часть текста представляет собой причудливую смесь бытописания и мифологии.

Огромное впечатление на Афанасия Никитин производит величие
бахманидского султана и великолепие его двора. Вот как он описывает один из торжественных выездов султана.

А что насчет религии? Тут важно отметить, что та часть Индии, в которую попал путешественник, была мусульманской. Правители и большая часть страны исповедовали ислам. Но некоторые вельможи и обычное население – были сторонниками разных школ индуизма.

А теперь поговорим об индуистах. Афанасий Никитин называет их кафирами, что в переводе с арабского значит «неверный, не признающий основные столпы исламской веры». Но спустя какое-то время (вероятно, немного разобравшись в терминологии) купец называет их индиянами.

Итак, как же все увиденное и услышанное могло повлиять на мировосприятие Афанасия Никитина? Что происходило в тот момент в сознании человека, который на долгое время оказался в мире, совершенно отдаленном от его привычного мира? На этот счет существует несколько версий.

Первая говорит о том, что Афанасий Никитин до конца оставался православным человеком, никогда не принимал ислам и страдал вдали от родины. Индию он воспринимал как грязное место, где нет божьей власти. А записки – это некая антитеза паломничества по святым местам.

Сейчас эта точка зрения не поддерживается большинством исследователей. Да и после прочтения записок у нас не складывается ощущение, что пребывание в Индии ему было неприятно.

Вторая, совершенно противоположная точка зрения говорит о том, что Афанасий Никитин принял ислам. В доказательство сторонники этой позиции приводят строки из «Хождения», где автор высказывается о могуществе веры Мухаммеда и приводит мусульманские молитвы.

Третья точка зрения говорит о том, что записки Афанасия Никитина – это результат мировоззренческого сдвига. Вероятнее всего, в чужой для него среде он ощущал себя как маргинал, и поэтому, сознательно или нет, но рано или поздно он пришел к такой интересной форме синкретического монотеизма.

Например, в конце записок есть очень интересная молитва. С одной стороны, она посвящена Христу. Но в то же время, в ней перечисляются имена и эпитеты Аллаха. Вряд ли Афанасий Никитин узнал о них из книг, так как арабский язык он не знал. Но, вероятно, он слышал их от местных жителей.

Более того, воспоминания Афанасия записаны на нескольких языках: древнерусский, тюркский, персидский и арабский. По мнению многих исследователей (Ю. Н. Завадовского, П. Винтер-Вирца, И. П. Петрушевского, с ними соглашается и Б. А. Успенский), Афанасий Никитин владел татарским, несколько хуже – персидским и не знал арабского, но в тексте «Хождения за три моря» его использовал. Судя по тексту, в арабских заимствованиях можно признать более или менее точные цитаты из обыденной и молитвенной практики, включая цитаты из Корана и хадисов. Можно предположить, что Коран Никитину был так или иначе истолкован, а сам он неоднократно слышал (возможно, присутствовал) мусульманские молитвы и понимал хотя бы частично их смысл.

При этом Афанасий знаком не просто с «несколькими положениями мусульманской веры». В «Хождении за три моря» вполне четко описаны все столпы ислама, кроме закята. Шахаду А. Никитин воспроизводит в тексте, хотя и в разнобой; назначение Мекки понимает; о пятикратной молитве знает. Да и имя выбирает себе весьма примечательное: «а имя ми Офонасей, а бесерменьское имя хозя Исуфъ Хоросани».

Все это говорит о том, насколько пестрая культурная среда его окружала. Пожалуй, в таких обстоятельствах совершенно не поддаться давлению среды было практически невозможно.

Однако тяга на родину оказалась сильнее. Спустя три года своих странствий, Афанасий Никитин решает вернуться на Русь. Двигаясь по Черному морю, он постепенно возвращается на родину, но до Твери так и не доезжает.Он умер недалеко от Смоленска. Его записки привезли в Москву и передали дьяку Василию Мамыреву, который переписал рукопись и отдал тогдашним летописцам. Спустя четыре века эти записки обнаружил Н. М. Карамзин. Часть из них была опубликована, и о средневековом русском путешественнике наконец узнали потомки.

Что мы можем сказать теперь? Даже пристальный анализ "Хождения за три моря" не поможет нам наверняка определить, какой веры придерживался Афанасий Никитин. В произведении прослеживается явный конфессиональный антагонизм. Однако о том, что происходило в душе путешественника, мы можем лишь догадываться.

Выстоял ли он в этой борьбе или покорился давлению новой веры – вопрос, застывший в веках. Ясно одно: эта борьба не прошла бесследно, отразившись в великом памятнике древнерусской литературы – «Хождении за три моря». Наша задача – лишь созерцать её, соприкасаясь с тайнами того далёкого мира.

Но самой красивой и незабвенной тайной навсегда останется душа человеческая…