Анастасия Башмакова
И в морском бою,
и в пешей бригаде...
и в пешей бригаде...
О непростой судьбе героя Великой Отечественной войны
Для Николая Владимировича Бричука, двадцатилетнего старшины первой статьи, война началась в час ночи 22 июня 1941 года. Военные были предупреждены о нападении Германии, но не знали, когда именно это произойдёт. Николаю Владимирович в числе других моряков только закончил морское учение, прошел стажировку на Балтийском флоте и отдыхал в Риге.
На корабле «Гордый», где служил молодой моряк, в воскресенье днем должно было встретиться советское правительство, однако в час ночи неожиданно для всех прозвучала боевая тревога. Моряки получили приказ выйти в море. К этому никто не был готов, поэтому корабли вышли в море только в 4 утра. Одно из судов подорвалось на мине, «Гордый» взял выживших на борт, начал отходить и сам подорвался. После этого «Гордый» отбуксировали в Таллин.
На корабле «Гордый», где служил молодой моряк, в воскресенье днем должно было встретиться советское правительство, однако в час ночи неожиданно для всех прозвучала боевая тревога. Моряки получили приказ выйти в море. К этому никто не был готов, поэтому корабли вышли в море только в 4 утра. Одно из судов подорвалось на мине, «Гордый» взял выживших на борт, начал отходить и сам подорвался. После этого «Гордый» отбуксировали в Таллин.
В Таллине, который являлся одной из трёх главных военно-морских баз СССР, корабль отремонтировали, и для экипажа начались боевые будни: моряки ходили дежурить, ставили мины в Финском заливе. Планировалась эвакуация города и флота. Неделю войска готовились к выходу в море, но времени не хватало. Тогда на «Гордый» пришел министр военно-морского флота Николай Кузнецов. Матросов построили на верхней палубе. Министр каждому пожал руку, а потом сказал: «Нам нужен хотя бы на день задержать немцев, чтобы мы были готовы выйти в море, поэтому мы обращаемся к вам. Добровольцы, шаг вперед!» Шагнули все.
26 августа Иосиф Сталин отдал приказ об эвакуации из Таллина и прорыве флота в Кронштадт. На крейсере «Киров» эвакуировались Военный совет КБФ и члены правительства Эстонии. Крейсер охраняли с двух сторон: слева эскадронный миноносец «Яков Свердлов», справа «Гордый», в составе экипажа которого числился и Николай Владимирович. «Яков Свердлов» подставил борт, защищая «Киров» и был подбит, через 5 минут подлетел на мине «Гордый». Затем налетели немецкие самолеты и начали бомбить.
Отбомбили, улетели и через час или полтора опять прилетели. Попадали бомбы в основном в пароходы с людьми. Люди с перепугу бежали то на нос, то на корму, из-за чего корабль постепенно уходил на дно.
Эвакуация проходила под постоянными бомбежками немецких самолётов. После того как личному составу дали возможность залечить раны в Кронштадте, была сформирована особая седьмая бригада, в состав которой вошёл и Николай Владимирович.
Особая седьмая бригада
Необходимость в седьмой особой бригаде возникла в связи с тем, что немцы начали активное наступление на Ленинград. А особой ее называлась потому что в состав ее входили исключительно моряки.
– Мы превратились в пехотинцев. Когда подошли к Славянке, получили приказ — примкнуть штыки и отбросить немцев. После 8 сентября нам стали давать совсем маленький кусок хлеба, сказали, что такая сейчас будет норма: склады взорвали, в городе большие проблемы с продовольствием. Приближалась зима, а на нас тогда была надета морская форма, а сверху солдатская.
– Мы превратились в пехотинцев. Когда подошли к Славянке, получили приказ — примкнуть штыки и отбросить немцев. После 8 сентября нам стали давать совсем маленький кусок хлеба, сказали, что такая сейчас будет норма: склады взорвали, в городе большие проблемы с продовольствием. Приближалась зима, а на нас тогда была надета морская форма, а сверху солдатская.
Пресечь предательство
Плакат в Петербурге: Герой битвы за Ленинград Бричук Николай Владимирович.
Каждый день с вражеских самолетов сбрасывали листовки, чтобы агитировать советских солдат переходить на сторону фашистов.
– Помню, одну из них. На картинке разодетый солдат сидит за столом. На столе бутылка «Московская водка» и кусок жирной курицы, которую он разламывает, и написано: «Не жизнь, а благодать». Мы эти листовки даже в руки не брали, потому что было строго – если попадешься, то разбираться не будут и сразу «дезертируют».
Поначалу случаев дезертирства не было. Но в октябре между солдатами пошли слухи о том, что у немцев хорошая техника и их не победить.
– Однажды на позициях началась стрельба. Оказалось, что пять наших человек поползли к немцам, а те подумали, что началось наступление, и подняли стрельбу. Мы стали отбивать наших. Двое парней погибли, а над оставшимися тремя на следующий день состоялся суд. Я не пошёл смотреть, исход был очевиден, а пацанам по 18 лет. Дело так и называлось «Тройка». Всех троих расстреляли.
Чтобы такого больше не повторялось, взяли одного немецкого солдата, который был весь заросший, вшивый и грязный. Показали его солдатам, и больше никто не пытался перебраться в немецкие окопы.
– Помню, одну из них. На картинке разодетый солдат сидит за столом. На столе бутылка «Московская водка» и кусок жирной курицы, которую он разламывает, и написано: «Не жизнь, а благодать». Мы эти листовки даже в руки не брали, потому что было строго – если попадешься, то разбираться не будут и сразу «дезертируют».
Поначалу случаев дезертирства не было. Но в октябре между солдатами пошли слухи о том, что у немцев хорошая техника и их не победить.
– Однажды на позициях началась стрельба. Оказалось, что пять наших человек поползли к немцам, а те подумали, что началось наступление, и подняли стрельбу. Мы стали отбивать наших. Двое парней погибли, а над оставшимися тремя на следующий день состоялся суд. Я не пошёл смотреть, исход был очевиден, а пацанам по 18 лет. Дело так и называлось «Тройка». Всех троих расстреляли.
Чтобы такого больше не повторялось, взяли одного немецкого солдата, который был весь заросший, вшивый и грязный. Показали его солдатам, и больше никто не пытался перебраться в немецкие окопы.
Снова жив
Бричук Николай Владимирович.
Однажды оборвали связь, и Николаю Владимировичу с товарищем было приказано срочно её восстановить. Солдаты побежали на другой конец поля, а в это время немецкий лётчик начал бомбежку.
– В друга моего попал снаряд, он только и успел сказать: «Коля, я ранен» и умер, а мне прилетел только маленький осколок в ногу. Я упал, два индивидуально-перевязочных пакета, что у меня были, машинально засунул в рану друга, хотя помочь уже было нечем. В этот момент мистер Шмидт, развернулся и снова дал очередь. А лежал и видел, как он из кабины посмотрел на нас и улетел.
В этот период советские войска несли большие потери. Если поначалу смерть казалась чем-то страшным, то потом страх прошел, потому что потери сослуживцев стали привычными буднями солдат: размылась граница между жизнью и смертью.
– Мы все видели смерть и знали, что умрем: не сегодня, так завтра. Но главное правило было умереть не первым: убить хотя бы одного фашиста, а потом можно и самому, – вспоминает ветеран.
– В друга моего попал снаряд, он только и успел сказать: «Коля, я ранен» и умер, а мне прилетел только маленький осколок в ногу. Я упал, два индивидуально-перевязочных пакета, что у меня были, машинально засунул в рану друга, хотя помочь уже было нечем. В этот момент мистер Шмидт, развернулся и снова дал очередь. А лежал и видел, как он из кабины посмотрел на нас и улетел.
В этот период советские войска несли большие потери. Если поначалу смерть казалась чем-то страшным, то потом страх прошел, потому что потери сослуживцев стали привычными буднями солдат: размылась граница между жизнью и смертью.
– Мы все видели смерть и знали, что умрем: не сегодня, так завтра. Но главное правило было умереть не первым: убить хотя бы одного фашиста, а потом можно и самому, – вспоминает ветеран.
Весь 1941 год Николай Владимирович был пехотинцем, после смерти командира взвода выполнял его обязанности. В 1942 году был ранен и попал в госпиталь, ушло какое-то время на восстановление. На Краснознаменный Балтийский флот моряк вернулся только после прорыва блокады. День Победы Николай Владимирович встречал в звании главного старшины корабля. У ветерана огромное количество наград, среди которых Орден Красной Звезды, знак «Ветеран ДКБФ», медали «Георгия Жукова», «За оборону Ленинграда», «За Победу», «300 лет Российскому флоту» и т.п.
Николаю Владимировичу 95 лет, он проживает в Московском районе Ленинграда, где поселился сразу после войны. День Военно-морского флота для него особый праздник. Каждый год в последнее воскресенье июля ветеран встречался с сослуживцами. Но сейчас их уже нет в живых, поэтому он отмечает праздник с любимой дочерью. Николая Владимировича приглашают в школы на уроки мужества, где ветеран делится своими военными воспоминания, желает молодёжи мира, яркого солнца над головой и долгих лет жизни:
Обычно я к школьникам обращаюсь как к молодому поколению и говорю им: как вы будете работать, так будете и жить, в ваших руках жизнь нашего государства.