АВТОР: Анна Полякова
А Вестминстер всё разрушался и разрушался…
Блеск и нищета Вестминстерского дворца
«Короткая прогулка по палатам общин и лордов раскрывает состояние упадка: запах сырости, армию крыс и мышей, обваливающуюся каменную кладку, постоянный риск возгорания и общее состояние безобразного разрушения, а также скрытые риски, связанные с асбестом и разваливающейся механической и электрической инфраструктурой»,
- британский экс-депутат Тристрам Хант о состоянии Вестминстерского дворца.
Реставрация или работа
Необходимость реставрации здания подтвердили ещё в далёком 2012 году. В 2022 г. был создан грандиозный план реставрации на сумму 7–13 миллиардов фунтов стерлингов, но при условии, что здание освободят на более чем 12 лет. Если депутаты продолжат работать во дворце, реставрация будет стоить 22 миллиарда фунтов стерлингов и продлится 76 лет. Даже читать такое немыслимо, а представить в действительности…
Депутаты британского парламента уже давно неохотно работают в Вестминстерском дворце и предпочитают дистанционный формат или другие офисы из-за неудовлетворительного состояния здания. К числу проблем также относятся плесень и мыши, на борьбу с которыми только в 2022 г. было потрачено 126 тыс. фунтов стерлингов. А пока политики колеблются по поводу ремонта, риск пожара, наводнения или канализационного потока только возрастает. Ремонт может навсегда изменить британскую политику, а это последнее, чего хотят жители Великобритании. Так что же – не идти вперёд – значит, идти назад?
Пожароопасность. Антисанитария. Асбест. Трубы и кабели, по которым подается тепло, вода, электричество и газ, были проложены сразу после войны и должны были быть заменены в 1970-х г.
С 2008 по 2012 г. здание загоралось 40 раз. Что бы еще ни происходило в Вестминстерском дворце, этом огромном неоготическом здании на Темзе, одно остается неизменным: каждый час, каждый день члены команды пожарной безопасности патрулируют дворец в поисках огня.
Вдали от величественных палат общин и лордов, вдали от высоких коридоров, вдали от внушительных залов заседаний с резными дверями дворец выглядит невзрачным, грязным и кишащим паразитами. В туалетах воняет, канализация протекает. Некоторые внешние каменные кладки не чистились с момента постройки 1840-х г. Вестминстер приходит в упадок: в палате лордов некогда золотые скульптуры баронов, подписавших Великую хартию вольностей, теперь тускло-серые, изъеденные и проржавевшие.
Помимо ветхого состояния, здание явно представляет собой пережиток додемократической эпохи. Он был построен не для того, чтобы приветствовать население, а для того, чтобы произвести на них впечатление своим крепостным величием. Он был задуман, когда женщины были в лучшем случае зрителями парламентской жизни в кринолинах, отправленными на общественную галерею. С его холодными колоннадами скульптур мужчин-политиков, тяжелой церковной мебелью и атмосферой джентльменского клуба он представляет собой идеальную сцену для британской «очень агрессивной, очень мужественной, очень властной демократии», как выразился политолог Мэтью Флиндерс.
Тем не менее, Вестминстерский дворец соблазнителен. Он хочет обмануть тех, кто сталкивается с ним, своей фантазией о британстве. Национальная мифология, которую дворец пропагандирует на каждой фреске на стене, представляет собой страну, где рыцари Круглого стола все еще ищут Грааль. Этот дворец больше, чем просто здание. Это место – величественное и безвкусное, великолепное и убогое – символизирует все, как хорошее, так и плохое о Британии и ее демократии.
Сейчас он ветхий, ветхий и опасный. И похоже, никто не хочет или не может это исправить. Нам остаётся лишь говорить об это – снова и снова…
Множество парламентских расследований мрачно предупреждали о «надвигающемся кризисе», о «истории упадка, упадка и ветхости», но тратить огромные суммы денег на собственное рабочее место многим депутатам кажется политически невозможным. Некоторые из них опасаются, что выезд из Вестминстерского дворца может неизгладимо изменить культуру парламента. У парламентариев возникает искушение затянуть процесс. Но ничего не делать – это тоже выбор. Каждый год задержки увеличивает стоимость работ примерно на 100 миллионов фунтов стерлингов. Каждый проходящий день делает катастрофу более вероятной. К 2025 г. большая часть строительных коммуникаций во дворце окажется под очень высоким риском выхода из строя.
Только всего этого не видят посетители – и не важно, британцы они или же нет. Первое, с чем сталкивается большинство из них, – это огромное, гулкое пространство средневекового Вестминстерского зала, на огромном деревянном потолке которого вырезаны 26 парящих ангелов. Затем, проходя под новым витражом, посвященным избирательному праву женщин, одному из немногих знаков женского присутствия во дворце, вы попадаете в Зал Святого Стефана. Теперь вы находитесь в части здания 19-го века: шедевр планирования Чарльза Барри, где каждое пространство изящно перетекает в другое, лихорадочно украшенное неоготическими деталями Августа Пьюгина, от позолоченных обоев до богато украшенной напольной плитки. Отсюда вы попадаете в сводчатый центральный вестибюль, от которого расходятся коридоры, ведущие ко всем 1100 комнатам дворца, семи этажам, 100 лестницам и 31 лифту, только один из которых полностью приспособлен для инвалидных колясок.
Однако двумя этажами ниже, в закрытых просторах подвала – главного хранилища устаревших кабелей и воздуховодов дворца – скрывается наиболее вероятный источник катастрофы. В зависимости от приливов и отливов вы можете оказаться ниже уровня Темзы. Темно. Жарко. Запах жира становится интенсивным, поскольку кухонные отходы попадают в канализацию. Пол покрывает слой пыли и грязи.
«Цитадель британской свободы»
Вестминстерский дворец – это не просто цитадель, а отдельная страна. Оно действует по своему собственному набору непонятных законов, ритуалов и условностей. Как только вы находитесь внутри, за кордоном безопасности, почти все человеческие потребности удовлетворяются
Некоторые утверждают, что программа реставрации и обновления может стать шансом не только сделать здание безопасным, но и внести радикальные изменения, которые могли бы улучшить политическую культуру Великобритании. Среди них Сара Чайлдс, которая утверждает, что дело не только в том, что здание имеет глубокую гендерную структуру – тяжелые, громоздкие двери; подавляющее количество произведений искусства, изображающих мужчин; темные, пугающие бары; сиденья, с которых свисают более короткие женские ноги, не доставая до земли. По ее словам, «здание облегчает, ценит и вознаграждает определенные виды поведения и действий, которые непропорционально практикуются одними мужчинами – и исключают других». Можно взглянуть, например, на неприятное еженедельное зрелище вопросов премьер-министра с его криками, бараками и издевательствами, особенно над женщинами.
Когда во время Второй мировой войны Палата общин подверглась бомбардировке, Уинстон Черчилль настоял на том, чтобы ее отстроили точно так же, как раньше. «Мы формируем наши здания, а затем наши здания формируют нас», — сказал он. Некоторые могут спросить: формирует ли дворец ту политику, которая действительно нужна Британии?
Рядовой гражданин может задаться вопросом: если самый важный орган принятия решений в стране не может принять решение, что тогда? Если парламент не может управлять собственным зданием, на что же тогда надеяться стране?
Сомнения в том, что делать, кажутся непонятными. Это, пожалуй, самое сложное здание в стране: это место работы парламента, королевский дворец, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО, оно имеет множество требований к безопасности, содержит палаты и залы заседаний, которые одновременно служат телевизионными студиями, и выполняет роль туристического объекта и как символический центр британской демократии. Его драгоценные произведения искусства и строительные материалы нуждаются в сохранении. Необходимо сделать рабочее место лучше. Это, прежде всего, опасно. Символика была бы ужасной, если бы произошла катастрофа: представьте себе новостные кадры дыма, клубящегося над поспешно эвакуированным дворцом в тот момент, когда Британия изо всех сил пытается установить подобие стабильности после Брексита. Конечно, вы справитесь с этим. И, конечно же, вы съедете, потому что так работа будет происходить быстрее, безопаснее и дешевле.
Но это Вестминстер. Это мир не разума, а политики, со всеми вытекающими отсюда избеганиями, компромиссами, корыстью, краткосрочностью и явным упрямством. По словам леди Стоуэлл, бывшего лидера Палаты лордов, которая была сопредседателем объединенного комитета и выступает за продолжение работы с полной декантацией, среди некоторых ее коллег наблюдается нервозность, «что, как политики, мы уже ненавидим, и какой разумный политик согласится потратить миллионы фунтов на наше здание?»
депутат от Лейбористской партии Элисон Макговерн
Если мы уедем из Лондона, это окажет глубокое влияние на нашу политическую культуру
член парламента от шотландских националистов Нил Грей
Является ли Вестминстерский дворец той средой, в которой мы хотим видеть нашу демократию? Я не уверен
Это случалось раньше
В стране, настолько запертой в своем прошлом, можно подумать, что история парламента даст пищу для размышлений – ведь все это уже случалось раньше. В 1820-х г. Вестминстерский дворец, как известно, находился под угрозой пожара. Кроме того, оно было нездоровым, грязным и плохо вентилируемым. В зале Палаты общин было душно, а иногда даже воняло. Палата лордов представляла собой «обширное собрание горючих материалов», как писал архитектор сэр Джон Соун в 1828 г. Все знали, что нужно что-то делать. Ничего не было сделано.
А затем, 16 октября 1834 года, начался пожар, когда печь Палаты лордов случайно перегрелась. Пламя охватило помещение. Пожар распространялся с ужасающей скоростью, уничтожая здание палаты общин, офисы, залы комитетов, библиотеки – почти все, кроме Вестминстер-холла. Крыши рухнули. Искры полетели яркими снежинками. Кэролайн Шентон, бывший директор парламентского архива, рассказывает об этих событиях в своей книге «День, когда сгорел парламент», а также о восстановлении дворца в другой книге «Война мистера Барри». Сегодняшняя ситуация, по словам Шентон, была ужасно знакома из ее исследования. «Депутаты должны подумать, — сказала она, — о том, смогут ли они посмотреть своим избирателям в глаза, когда это место затопит или сгорит — и Британия станет глобальным посмешищем».